Возвращаясь теперь туда, я чувствую, как на подъездах к городу нa меня наваливается тяжелая, физически ощущаемая темная пустота. Небо, которое на первый взгляд кажется голубым, таким как и везде по дороге туда, на самом деле, если взглянуть в его сущность, пустое и голодное, жадно желающее высосать тебя без остатка. Без звезд за атмосферой, без атмосферы, бездонное, без дна, бездна.
Пыль там слишком пыльная, все в пыли, воздух пропитан пылью, пыль в воде, еде, пыль оседает в легких, забивает глаза, на зубах скрипит, и все собой покрывает. Цвета от пыли блекнут, там все такого цвета… грязно..., грязно-красное, грязно-розовое… грязно-грязное.
Несфокусировавшийся взгляд едва ли может выносить вид развалин, увитых сухими колючками металлической проволоки, паутинными веревками, то, что скрывается под химерическими пышными фасадами богатых домов, и блеклая полуосыпавщаяся штукатурка скромных жилищ тоже врядли скроет от чувствующего наблюдателя еще более убогое старье. Надо напрягать зрение, упорно вглядываться в иллюзорные виды города для того, чтобы не упустить нереальной картинки, ибо реальная невыносима.
Каждая минута, проведенная там, стоит нескольких часов. И с каждой минутой напряжение возрастает, и держать нейтралитет становится все трудней, даже дыхание, сопротивляясь местному подобию воздуха, не желает быть полным. Город сам входит в тело и мысли, кто сдается ему без сопротивления, кто падает без сил, обескровленный, с жидкостью в венах, которую принесла местная вода и довершает дело необъяснимая гнетущая атмосфера. Как яд, он покрывает кожу и впитывается через нее, и уже сковывает по рукам и ногам, не хочется более двигаться, и занять густое застывшее время ничем не возможно, кроме как ожиданием ничто, лежа на диване перед телевизором, в котором кадры фильмов рассыпаются в статичные картинки китча. Становишься наблюдателем и комментатором себя со стороны… Видишь тело, которое когда-то было твоим и не хочешь в него возвращаться, более оно не живет, а только существует, подчиняясь импульсам магнитного сердца города.
Не знаю как я вырвалась из мухиной ловушки города… Или он сам меня выпустил и вместе со мной свои ядовитые споры в мир… Я ношу их в себе, и каждый раз, возвращаясь туда, я ощущаю, как что-то во мне называет это кладбище заживо похороненных людей своим домом.
зы: не знаю, что это, но пусть это будет стих, я так решила. 
няяя
но будут все.
мрачно (как говорится дурное дело не хитрое) но интересно!
Спасибо! Мне и самой дико нравится